Иваниченко Юрий - Чистое Небо
Юрий Иваниченко
"Чистое небо"
Мгновение - и стало ясно: силы не равны.
Сергей перехватил руки незнакомца, протянутые к щиту регулировки режима
стеллатора, потом преодолевая слабое сопротивление, схватил человека в
охапку и оттащил в сторону. Еще мгновение - и тот оказался в кресле
второго диспетчера. Нависая над ним, Сергей Острожко, ответственный
дежурный Центральной, заорал:
- Тебе что, жизнь надоела? И как ты сюда пролез?
Пробраться ночью в Центральную Щитовую почти невозможно. Три зоны
охраны, и охранники что здесь, что во всех странах, где запущены
стеллаторы, не пропускают никого. Вплоть до применения оружия. Слишком
дорогая и строгая штука - стеллатор. Несколько _нужных_ - а точнее,
ненужных включений, - и он может пойти вразнос, и тогда не выдержит
защита, полетит и сам стеллатор, и Установка, и добрая часть грузовой
станции. Только поселок останется - до него двенадцать километров.
За годы Сергеевой службы здесь, на Сарыче, никто не пытался проникнуть
в диспетчерскую, а тем более в Центральную. Да и зачем?
Сергей спросил еще раз, уже тише:
- Ты понимаешь, куда руки суешь? Мы же все гробанемся...
Человек по-птичьи вывернул голову и виновато сказал:
- Я бы вас предупредил, Сережа. Чтобы все успели уйти. И вас, и
остальных. Чтобы успели. Кровь не нужна. Нет-нет.
Что-то странное почудилось в речи незнакомца, одетого - теперь Острожко
рассмотрел - в униформу вспомогательного персонала. Но в чем заключалась
странность, Сергей не понял. Только спросил, так же переходя на "вы":
- Вы меня знаете?
- Конечно, Сережа. Я специально выбрал вашу смену и ночь, чтобы успеть,
пока вы будете один. Я же знаю, что вы отдыхаете по очереди...
- Подождите, - перебил его Сергей, - что успеть? И откуда вы знаете,
что мы...
- Да-да, - торопливо сказал человек в униформе, - я так и решил, что
если сам не смогу, вы мне поможете. Вы только выслушайте меня сначала, а
потом обязательно поймете...
Он говорил быстро, и в то же время как бы пересиливая себя, и после
каждой фразы кивал - будто ставил точку. Не то чтобы это сильно
раздражало, но все же отвлекало внимание от смысла. Не о каких-то своих
гипотетических обязательствах собирался спросить Острожко, а о том, зачем
этот человек пробрался в Центральную и за спиной дежурного бросился к
щиту. И черт возьми, если бы не слух и реакция Сергея, сейчас бы могло
начаться такое...
- Говорите ясно: кто вы? И что вам нужно? Я сейчас вызываю охрану...
- Вам, конечно, одному не по себе, - торопливо закивал незнакомец, -
опять же по Инструкции вас должно быть здесь двое, но если бы кто другой
_остановил_, то сразу бы к охранникам, а вы сначала послушаете. Я давно
заметил, еще когда вы с женой здесь были на стажировке...
Вот тут-то Острожко вспомнил ясно и сразу, и в следующее мгновение уже
удивлялся себе, что не узнал сразу дядьку Панаса, завхоза их
общаги-малосемейки, где размещались стажеры. Разве что униформа сбила, но
лицо-то... Лицо Сергей должен был узнать сразу. Тогда, шесть лет назад,
разговаривали, гоняли чаи, да и потом... Нет, позже - не разговаривали,
хотя мелькало, право же, заостренное, в ранних морщинах, лицо, сутулая
фигура... Не возле Ганнусиного садика ли?
- Чумак? Афанасий Михайлович? - спросил Острожко, уже с полной
определенностью признавая человека.
- Да лучше по-старому, дядькой Панасом. Что мне в таком величании?
Панасом был и уйду, а отчества и не оставлю, и видать сам того не стою,
раз пресеклась...
Нет, странность была не в голосе, а в
